Райвола ─ производное от глагола “raivata”:
расчищать, распахивать, раскорчёвывать.Неизвестный автор
─ Дядя Тима, здравствуй! Как ты себя чувствуешь? ─ Саморукову голос Ани всегда был приятен, как бы его не восприними другие: слишком ярким и сильным, а иногда и резким аж до мурашек. ─ Мама мне всё рассказала. Можно к тебе приехать ненадолго?
─ Здравствуй, Аня! Как себя чувствую? То, что жив, ─ это точно. Приезжай. Только вот… ─ Тимофей посмотрел на себя в зеркало. ─ Выгляжу я жутковато сегодня. Не испугаешься?
─ Ой, я теперь ничего такого не боюсь ─ знал бы ты, как выглядел Костик после попойки с папой! ─ громко, в некоторой степени деланно весело, как подумалось Саморукову, рассмеялась Аня. ─ В смысле, после помолвки. Мне было его ужасно жалко ─ такой кислый… Хотя и счастливый в то же время.
─ Представляю ─ после такой-то дозы… Я рад за вас, ребята. Ты, это… когда приедешь? Зубы успею почистить?
─ Уже рядом. Десяти минут тебе хватит? А вообще-то, не заморачивайся, я сама открою ─ мама мне оставила ключи.
─ Понятно, дамы сговорились…
─ Не сговорились, а договорились. Договорились о том, что сегодня я тебе помогаю. И ты… ─ Аня вдруг стала говорить тихо и мягко. ─ Ты ─ мой друг и… я не могу тебя бросить.
─ Прости, Аня. Глупости говорю спросонок. Жду тебя… Если через полчаса из ванной по-прежнему будет доноситься фальшивое пение, то это значит, что я спятил из-за тех пирожков с грибами ─ ломай дверь.
─ Да ну тебя, дядя Тима! Ты прикалываешься! ─ в этот раз Аня рассмеялась уже искренне и без напряжения. ─ Теперь я уверена, что ты не только жив, но и вполне здоров!
Громкий шелест, дзиньканье и перестук чего-то жестяного в прихожей были первым, что услышал Саморуков, выйдя из ванной комнаты. Всё это сопровождало еле слышное бормотание:
─ Что я купила?! Вот дура ─ наверняка сразу соблазнится, а ему сейчас нельзя! А где…
─ Аня, привет! Ты чего там делаешь? О, ё! ─ Тимофей собрался было взмахнуть руками, но тут же сообразил, что подобные телодвижения в случае, когда на тебе лишь банный халат, причем без пояса, ─ далеко не лучшая идея. ─ Что в этих огромных пакетах?!
─ Привет, дядя Тима! Это продукты. Мама сказала, что почти все твои протух… пардон, старые запасы она выбросила, поэтому я составили список и… похоже, дала маху…
─ Я сейчас переоблачусь в парадный костюм ─ шорты и футболку ─ и помогу тебе с покупками. Ты же пока снимай кеды. Тапочки на средней полке.
─ Хорошо, знаю. Только на мне не какие-то там кеды, а самые настоящие фирменные и оригинальные «Конверсы»! Кстати, их Костик подарил.
─ Костик ─ молодец: знает, чем можно порадовать любимую девушку. Снимай, пожалуйста, супер-пупер «Конверсы» и надевай простые кожаные домашние тапки. Я скоро.
Свое пристрастие к стильной и непростой одежде Аня переняла у матери ─ Маша не была модницей в прямом смысле этого слова, но носить что-то аляповатое или унылое было ей несвойственно: она всегда одевалась со вкусом и вниманием к деталям своего туалета. Поступление Ани в Институт текстиля и моды ─ возможно, еще одно из следствий Машиного примера и воспитания.
─ Мама меня напугала, да и ты тоже: «Жутковато выгляжу». Нормально ты выглядишь: щеки розовые и гладкие, а нос красный как помидор!
Перенеся продукты на кухню и разложив всё по местам ─ что в холодильник, что на полки и в шкафчики ─ Тимофей с Аней уселись за кухонным столом. Аня сосала леденец на палочке, Саморуков ─ сухарь, периодически макая его в настой травяного сбора.
─ Нос и щеки? Я специально почти кипятком мылся ─ чтобы кровь разогнать. До этого был зеленый и морщинистый. Ань, спасибо тебе большое за помощь и за то, что навестила.
─ Дядя Тима, перестань, пожалуйста… Во-первых, я уже сказала ─ я не могла не приехать, а во-вторых… ты хотел со мной поговорить, так?
─ Да, о Наташе. Мама тебе передала мои слова о странной девочке, увлеченной химией и куклами?
─ Девочка, у которой дома какая-то космически нереальная кукольная мастерская? ─ Аня кивнула и перекинула толстую, тяжелую рыжую косу на другое плечо. ─ Ты предложил ей встретиться и пообщаться со мной?
─ Именно. Я коротко расскажу о знакомстве с Наташей и её мамой, об их мастерской и вообще обо всём, что я думаю по этому поводу. Уверен, времени потратим немного. В худшем случае тебе придется взять еще один леденец. Идёт?
─ Я тут. И внимательно слушаю. Три леденца в кармане.
Саморуков не ошибся: через десять минут он закончил свое повествование ─ даже второй леденец Ане не понадобился.
─ Вот и вся пьеса. Теперь хочу узнать твое мнение, ─ Тимофей допил остатки травяного сбора и поморщился. ─ Что думаешь, бред или?..
─ Дядя Тима, не бред, всё очень интересно и заманчиво, но… ─ Аня принялась внимательно разглядывать сосновые доски кухонного стола и водить указательным пальцем по волокнам древесины. ─ Понимаешь, я, наверное, заигралась…
─ Ты о чем? ─ Тимофей откинулся на спинку стула и нахмурился. ─ Не понимаю.
─ Да с куклами, платьями для них и… ─ девушка грустно усмехнулась. ─ С бизнесом этим дурацким.
─ Ты с куклами давно ─ почти всё время, что я тебя знаю. Шьешь для них тоже давно. Проблема в привязке к бизнесу?
─ Ты правильно понял, и я… ─ Аня отвлеклась от выпуклых природных узоров на столешнице, выпрямила спину и посмотрела Саморукову в глаза. ─ Боюсь, я не потяну этого.
─ Что именно?
─ Бизнес не потяну.
─ Так и не нужно ничего «тянуть».
─ Это как, дядя Тима? Это ж серьезно ─ это бизнес!
─ В этом-то и кроется заковыка? Тогда, если позволишь, я попробую объяснить, исходя из своего опыта.
─ Но у тебя же не бизнес!
─ Валяние дурака, по-твоему? ─ Саморуков не сдержался и криво улыбнулся.
─ Нет, я не хотела тебя обидеть, но… ты же работаешь на институт, а не на себя!
─ Аня, я работаю на себя: мои клиенты ─ институт и его заказчики. Я им продаю свои знания, опыт, навыки, интуицию, здоровье и время. Но главное в другом ─ я всё делаю в свое удовольствие, понимаешь?
─ Если ты, дядя Тима, продаешь свои способности и время институту, то…
─ Я не могу получать творческое удовлетворение, зарабатывая при этом?
─ Ну…
─ Я делаю то, что мне интересно и нравится. За другое не берусь ─ можешь у мамы получить подтверждение. Моя работа как химика ─ она первична. Уровень дохода важен, но вторичен.
─ То есть, если я буду заниматься модой, рисованием и шитьем костюмов для кукол, не бегая с выпученными от жажды наживы глазами, то всё получится само собой?
─ Вовсе не обязательно. Может и не получиться. Но если делать наоборот, то ничего путевого точно не выйдет.
─ Как-то очень радикально, и как бы, прости, однобоко ─ нас в институте учили, что…
─ Послушай, Аня, я говорю о творчестве. В моем, например, случае, о научном творчестве.
─ Химик-экспериментатор?
─ Да. А ты ─ художник-дизайнер. Сперва просто работай. Делай то, что хочешь и умеешь.
─ И деньги сами ко мне придут? Жаль, но я давно уже не верю в сказки…
─ Это ты зря, но мы не об этом.
─ А о чем?
─ Если твоя цель ─ заработать денег, да еще как можно скорее, то займись чем-то другим. Торгуй шмотьем, например. Профильное образование поможет устроиться.
─ Фу, гадость какая! Хотя… у нас многие хотят именно так «устроиться», как ты это назвал.
─ Тебе выбирать, Аня.
Повисла недолгая пауза. Тимофей не знал, как продолжить разговор, к тому же он устал: силы бодриться закончились.
─ Дядя Тима, а ты никогда не пожалел, что занялся наукой, ну… твоим видом творчества, понимая, что оно ─ не самое надежное в плане дохода дело?
─ Нет, не пожалел. Конечно, есть ученые, способные совмещать научные интересы с коммерческими ─ мне их гонорары даже не снились. Только вот я знаю одно: мое… приключение ─ оно такое, какое есть.
─ Приключение?
─ Совершенно верно, Аня, но это другая тема, не созвучная с сегодняшней, ─ предлагаю обсудить её в другой раз. И энергии у меня сейчас мало, если честно.
─ Прости, я забыла…
─ Всё нормально. Повторюсь: постарайся не мечтать о деньгах, кайфуй от того, что делаешь. Думаю, ты сможешь.
─ Дядя Тима, ты по-прежнему хочешь познакомить меня с той девочкой?
─ Да, хочу. Теперь даже больше, чем прежде. Для тебя это знакомство может оказаться полезным, и далеко не только из-за мастерской. Я бы даже сказал, ты сейчас в подобном знакомстве нуждаешься. Ничего, что настолько откровенно?
─ Со мной лучше откровенно, ты же знаешь. Но почему ты делаешь такого рода вывод?
─ У вас есть общий интерес ─ и вы обе талантливы. При этом конкуренции не будет, всё наоборот: вы сможете друг друга дополнять, и, главное, вы сможете помочь друг другу. Углубляться не стану, чтобы не испортить дело ─ пусть всё идет своим чередом.
─ Мудрено и неопределенно, но я попробую переварить и понять. А что по поводу Костика?
─ Не уверен, что сейчас лучшее время.
─ Ты про свадьбу? Почему так?! ─ Аня с шумным выдохом резко встала со стула: её рыжая коса отлетела за спину, а зеленущие глаза девушки расширились и стали почти круглыми.
─ Не гоношись, Аня, ─ я о другом. И сядь обратно, пожалуйста. Я говорю о его знакомстве с Наташей.
─ А… ─ возмущенная невеста вновь села на стул и потупила глаза. ─ Глупо себя веду… Я ─ истеричка, да?
─ Нормальная реакция при существующих обстоятельствах ─ стресс все-таки. Так вот… я о том, что Косте рано знакомиться с Наташей. Мне самому сперва нужно разобраться: два ученых скептика на одну, пусть даже удивительно одаренную, школьницу ─ это перебор.
─ Ты хочешь чтобы я одна…
─ В некотором смысле такой вариант, по-моему, будет идеальным: на следующих выходных мама девочки чего-то там инвентаризует в аптеке ─ Наташа мне об этом написала. Я буду приходить в себя после отравления. Вы же сможете спокойно поболтать без оглядки на окружающих.
─ О чем поболтать? Ты про куклы?
─ Почему бы не начать с них? Наташа просила взять у тебя задание ─ что-то вроде теста ─ на шитье некого оригинального костюма. Чем не повод для разговора? Да и вообще, Аня, там столько всего интересного в мастерской ─ уверен, вы не заскучаете.
─ А Костя?
─ Наташе напишу, что он занят со студентами: отработки, зачеты, сессия на носу, и… это правда. Ему же позвоню и извинюсь: мол, отравился и прочее ─ тоже правда. Хотя, думаю, без меня он и так не пойдет ─ по-моему, я его слегка напряг и смутил.
─ Как это? Чем?
─ Эфиром.
─ Не иначе, как петролейным, ─ хихикнула Аня, ─ папа таким недавно пытался смыть старый, поцарапанный лак на стойке своего любимого дачного торшера. Ничего не вышло, но голова у папы потом долго болела, а работал он на воздухе ─ у гаража на нашем участке.
─ Петролейный эфир ─ вполне себе токсичный растворитель, но… здесь, Аня, речь идет о другом эфире ─ мировом, светоносном, от которого, кстати, но уже по другим причинам, тоже болели головы у многих ученых, включая величайших.
─ Дядя Тима, я в этом совершенно не разбираюсь!
─ Я тоже, но пытаюсь. ─ Саморуков долго выдохнул и встал со стула. ─ Если будут результаты, расскажу.
─ Ой, я опять забыла, что ты болеешь! Прости глупую! ─ через секунду Аня уже была рядом с Саморуковым и обеими руками держала его за предплечье. ─ Тебя проводить в комнату?
─ Нет, спасибо. Я в порядке, просто устал сидеть. ─ Саморуков вымученно, пытаясь скрыть слабость, улыбнулся. ─ Я серьезно: всё хорошо.
─ Ага, ясно. И я типа поверила… Тогда давай так, дядя Тима: пойдем в прихожую, ты запрешь за мной дверь, а потом поспишь еще немного, хорошо?
─ Договорились, но не беспокойся ─ чувствую я себя отлично, просто энергии нет: один сухарь ─ не еда, сама понимаешь.
─ Тогда сперва со мной в прихожую, а затем отдыхать, да?..
─ Согласен и обещаю ─ буду исключительно отдыхать…
Саморуков сдержал данное Ане слово. Все четыре дня ─ до самого понедельника ─ он образцово бездельничал: ничего заумного не читал и не смотрел, даже шахматные задачки из старых журналов не решал. Единственным его развлечением были спортивные и кулинарные каналы по телевизору (и то с приглушенным звуком). В основном же он попросту отсыпался.
Большая часть следующей недели в институте тоже прошла для Тимофея как-то вяло и дремотно: скучные совещания с коллегами, визиты вежливости к Иозепу и директору с извинениями за глупое отравление и отсутствие на работе, подписание кадровых документов у Маши и короткие разговоры с ней. Эти события происходили словно сами собой: Тимофею ничего не хотелось, его ничего не волновало и не интересовало.
В пятницу около полудня всё резко и сразу изменилось: Саморукову позвонила Елена…
─ Тимофей Александрович, добрый день! Это Лена Степанова, мама Наташи. Вы можете говорить?
─ Здравствуйте, Лена! Да, конечно, могу говорить. Как ваши дела?
─ У нас всё хорошо. Наташа познакомилась с Аней. Сейчас моя дочь шьет что-то странное, но и жутко красивое, по-моему! ─ в свойственной ей задорной манере рассмеялась Елена. ─ Аня принесла эскизы и предложила нарядить куклу в классическое строгое платье, но… с элементами панковского стиля!
─ Классика и панк? ─ сперва тихо усмехнулся, но затем, не стесняясь, расхохотался Тимофей. ─ Класс! Я, можно сказать, об этом-то и мечтал!
─ Вы о чем? То есть о чем мечтали? ─ в вопросе Елены проявилось не только недоумение, но и некая тревога.
─ Не беспокойтесь, мы ─ и я, и Аня ─ вполне в себе. Я о том, что рад, ибо Аня отвлеклась от мыслей о сложностях бизнеса и снова начала фантазировать и осмеливаться! Бьюсь об заклад, Наташе такой подход понравится.
─ Гм… похоже на то. Посмотрим… ─ Елена вроде бы немного расслабилась, но осталась серьезной, ─ А как вы себя чувствуете?
─ Я в полном порядке, ─ Тимофей неосознанно добавил уверенности и показной лихости в свои интонации. ─ Готов к дальнейшим приключениям!
─ Даже так?! ─ теперь уже с настроением и, более того, несколько кокетливо отреагировала Елена. ─ Тогда хочу пригласить вас на прогулку ─ помните, мы говорили о поездке в Рощино?
─ Конечно, я помню, Лена.
─ Скоро у моих в аптеке начнутся летние отпуска ─ форменный дурдом. Поэтому как насчет того, чтобы отправиться туда завтра? В восемь утра выезжаем: машин в городе меньше, а ближе к закату ─ из тех же соображений ─ вернемся. Полдник, обед и ужин готовы, осталось лишь их упаковать. За вами, если вы не против, ─ лимонад и вода в дорогу, плюс что-нибудь из сладкого к чаю ─ на даче он есть, на месте заварим. Такой вот у нас план. Одобряете?
─ Конечно, с удовольствием одобряю! Замечательно!
─ Тогда я сейчас же попрошу Наташу заняться приготовлениями к поездке ─ нужно достать из кладовки сумки, термоконтейнеры, салфетки и прочее. Вечером, после того, как заберу «Бьюик» из паркинга и пойму, что всё в порядке, я вам напишу ─ определим место встречи.
─ Хорошо, жду вашего сообщения. Что взять из сладкого?
─ Какое-нибудь печенье или вафли. Можно и пирожные ─ главное, чтоб без обилия крема и пережили дорогу.
─ Понял, принял, сделаю. Тогда до вечера, Лена?
─ Да, Тимофей, спасибо! До вечера!..
Саморуков не пытался всерьез анализировать причины внезапного прилива энергии и смены собственного настроения, но он чувствовал и понимал, что взвинчен донельзя, а значит, скрупулезно работать над чем-либо, даже самым пустячным, сидя в «старшинской», попросту не может.
«Чем заняться, когда ты абсолютно не в состоянии думать о работе, но ты… на работе?!»
Ответ на этот вопрос был найден Тимофеем давно ─ в ту пору, когда он оформлял развод с бывшей женой: «Очень живое и как будто деловое гулянье по территории института ─ реальный выход! Тогда это послужило способом забыть об отчаянии и избавиться от чувства жуткой безнадеги. А сейчас наоборот ─ не поддаваться излишнему восторгу и не увлекаться надеждами? Ладно, вперед!..»
Переходя из корпуса в корпус, с этажа на этаж, Саморуков бодро вышагивал по коридорам: со встречными товарищами, улыбаясь, здоровался, а иногда и заговаривал ─ чаще всего о здоровье близких, успехах детей и, конечно, о замечательной погоде, обещанной синоптиками на выходные. Если же в каком-то длинном коридоре никого почему-то не оказывалось, то Тимофей находил дверь кабинета и лаборатории, где обитали знакомые сотрудники, и там всё повторялось ─ приветствия, вопросы о семье, высказывание радости по поводу наступающего лета.
Такая почти болезненная активность Саморукова продолжалась (с коротким перерывом на перекус) до самого «звонка», то есть до шести вечера.
Закрыв на замок дверь рабочей комнаты, Тимофей забежал к Маше ─ похвастаться предстоящей поездкой в Рощино, а затем, получив от подруги наставления по поводу выбора сладостей и лимонадов, молодцеватой походкой вышел на улицу ─ он отправился в магазин.
Предложение Елены встретиться утром где-нибудь поближе к дому Тимофея было им категорически, но деликатно отвергнуто, и он настоял на своем: в восемь часов он пообещал стоять на углу Рубинштейна и Графского. Перспектива предстоящего раннего подъема в субботу Саморукова никак не печалила и тем более не возмущала: «На прошлой неделе я поневоле отоспался ─ запросто встану ни свет ни заря, зато каким большим и, уверен, содержательным станет выходной!»
Оставалось лишь собрать рюкзак, в который помимо разнокалиберных бутылок с напитками, пакетов и коробок с выпечкой, были определены бадминтонные ракетки и воланы, дартс, дорожные шахматы, игральные карты, а также портативная газовая горелка, пара баллонов для неё, титановая посуда, набор инструментов и всё иное, что привычно берут в дальнюю дорогу туристы-любители.
Зачем столько разного предусмотрел Тимофей для обычной поездки на дачу? Вот его ответ: «То, что для игр и развлечений, это понятно ─ объем небольшой и весит мало, но может пригодиться. Только вот я должен быть готов справиться и со всякими бытовыми сюрпризами. Наверное, в доме Степановых всё работает как надо. А если нет?.. Тогда мне придется озаботиться ─ и лучше иметь необходимое под рукой!»
В тот день Тимофей заснул, напевая про себя мелодию из старого кинофильма и вспоминая лучшие моменты своего дачного детства…
Считать себе знатоком, ценителем или хотя бы человеком, хоть как-то, но знакомым с предметом, Саморуков не мог, однако «Бьюик», по мнению Тимофея, был вправду великолепен.
Восхищенно глядя на плавные, красивые линии и обводы кузова подъехавшего к перекрестку автомобиля, его чистые, отражающие утреннее небо стекла, хромированные молдинги, бамперы и обрамления фар, глянцевую краску и сверкающие колпаки на колесах, Саморуков непроизвольно сглотнул и снял бейсболку:
─ Этой машине больше шестидесяти лет?! Я не верю!
─ Тимофей Александрович, это вы еще внутри не были, ─ резво выскочившая на тротуар Наташа подошла к Саморукову, зачем-то принюхалась, а затем уверенно протянула ему руку. ─ Здравствуйте! Знаете, мы специально не пользуемся яркими духами чтобы не испортить тот самый флер!
─ Здравствуй, Наташа! Флер?..
─ Да, именно! Те удивительные и тонкие оттенки запахов, что присущи этой машине ─ они те самые, «родные», еще с конвейера!
─ Оттенки запахов? ─ Саморуков вернул кепку на голову и пожал Наташину руку. ─ Какие?
─ Вы сразу поймете, после того, как мы усядемся и закроем двери. Пойдемте к багажнику и уложим ваш рюкзак.
─ Пойдемте, уложим, ─ Тимофей проследовал за Наташей, ─ а воду и лимонад сразу достанем?
─ Вы купили, да? Спасибо! Особенно за лимонад! Тогда сразу достанем ─ в салоне есть сумка между диванами.
─ Про лимонад понял, а про диваны ─ нет…
─ Это же старинное авто: в нем не раздельные сиденья, а плоские диваны ─ и спереди, и сзади.
─ Точно, я не подумал… или не вспомнил… Доброе утро, Лена! ─ Саморуков опять снял, вернее сказать, приподнял за козырек бейсболку и учтиво кивнул владелице автомобиля, из него вышедшей, а затем чем-то громко щелкнувшей у правой задней двери.
─ Доброе утро, Тимофей! Замок багажника отперт ─ там еще много свободного места.
Уложив рюкзак и аккуратно захлопнув крышку багажника, Саморуков вернулся на тротуар с тремя бутылками в руках и еще двумя, зажатыми под мышками.
─ Это чудо! Ваша машина ─ чудо. И та самая этикетка, о которой вы говорили, на месте: краска завода «Победа рабочих»!.. Куда мне садиться?
─ Садитесь вперед, пожалуйста, а Наташа любит наблюдать за всем и… всеми с центра заднего сиденья.
─ Ага, так, чтобы было видно как можно больше: слева, справа, по курсу… А еще там можно положить рядом ноутбук или планшет и работать штурманом, ─ рассмеялась девочка, ─ правда, дорогу на дачу мы знаем наизусть, поэтому сегодня моя помощь маме точно не потребуется.
─ Не загадывай наперед. В такую выходную рань вряд ли будут пробки на дорогах, но планшет все же приготовь.
─ Договорились, мама. Я тебе, как обычно, открою воду. А вам Тимофей Александрович, что открыть ─ лимонад или воду?
Саморуков предпочел бы лимонад, но выбрал воду: «Пусть достанется Наташе ─ ей он нужней: дети любят сладкое…»
Весь путь из центра Питера до Рощино занял час с четвертью: город был почти пуст, на шоссе тоже оказалось совсем мало машин.
Понимая, в каком раритетном и ценном авто он сейчас едет, Саморуков постарался не мешать Елене и не отвлекать её сторонними разговорами, а потому сидел смирно и почти всё время молчал, внимательно глядя на дорогу впереди и лишь изредка выдавая порции своих далеко не скудных познаний о достопримечательностях и знаковых исторических местах, мимо которых проезжал «Бьюик».
Нет смысла лукавить ─ для такого поведения у Тимофея была еще одна причина, о которой он думать не хотел и даже себе запрещал: в «Бьюике» не было ни ремней, ни подушек безопасности, и даже ухватиться при необходимости было не за что ─ Саморукову было страшно до чертиков. Да, Елена вела машину спокойно и уверенно, но волнение не отступало, а ладони Тимофея время от времени покрывались тревожной липкой испариной ─ ему было вовсе не до болтовни.
Расслабиться он смог лишь в тот момент, когда машина въехала в кварталы дачной застройки Рощино…
─ Хорошо домчали! ─ Елена резко ─ почти как Наташа на Рубинштейна ─ выскочила из автомобиля. ─ Вот и наша дача, прошу!
─ Мама, дай Тимофею Александровичу время на то, чтобы перевести дух, ─ Наташа открыла дверь Саморукова снаружи и протянула ему непочатую бутылку лимонада. ─ Попейте, пожалуйста! В нем много сахара и, думаю, он вам сейчас пойдет на пользу… Извините, что раньше не предложила.
─ Да, Наташа, спасибо! Не откажусь и признаюсь ─ я немного волновался. О причинах умолчу, ладно?..
─ Конечно, но зря волновались. Мама раньше автоспортом занималась, была кандидатом в мастера, а еще дедушка учил её круто ездить в сложных условиях: он когда-то работал инструктором по контраварийной подготовке ─ на легковых машинах, мотоциклах, автобусах и даже огроменных тяжелых фурах!
─ Что?! ─ теперь уже и Тимофей резво ─ насколько он был способен на любую резвость ─ выбрался из «Бьюика», чуть не облившись лимонадом: распрямить затекшие от напряженного и волнительного сидения ноги оказалось непросто. ─ Автогонки? Кандидат в мастера спорта?
─ Угу, она на картинге гонялась. Потом забросила, увлекшись танцами.
─ Наташа, я до кандидата не доросла. Поэтому, наверное, и ушла из спорта. Просто первый разряд. Танцы ─ это уже спустя пару лет.
─ Разве? ─ Наташа нисколько не смутилась, ─ Только мне все равно больше нравится говорить, что ты ─ кандидат в мастера: там ведь разница совсем небольшая по достижениям.
─ Разница есть, а вот статус ─ да, почти одинаковый: кандидат ─ тоже лишь разряд и дается на три года. Если не станешь мастером, то заново подтверждай кандидатство. Иначе никак. Хотя теперь всё это уже в прошлом и не столь важно… ─ Елена достала из кармана ветровки ключи и непонятно зачем очень рискованно перекинула их дочери через машину. ─ Открывай ворота, остальное потом ─ сперва надо заехать на участок, а то мы половину улицы перегородили.
─ Десять секунд на всё! ─ Наташа, не без труда поймавшая внушительную связку, понеслась к воротам. ─ Тимофей Александрович, имейте в виду ─ мама склонна преуменьшать свои способности, хотя может о-го-го!
Тимофей и Елена почти одновременно улыбнулись.
«Профессиональный инструктор по экстремальному вождению погиб в автокатастрофе, произошедшей по вине заснувшего вьетнамского водителя… Это рок, судьба? Или что?.. Некий намек для меня?..» ─ сдвинув брови, Саморуков пошел вслед за Наташей ─ помогать ей с воротами.
Участок Степановых был отгорожен от улицы деревянным забором из покрашенного в песочно-бежевый цвет штакетника ─ низенького, не больше метра высотой, с плоскими верхушками. Ворота и калитка при них, наоборот, были металлическими и высокими (на вид даже кованными), навешенными на массивные петли, закрепленные в потемневших от времени гранитных столбах.
Сама территория участка вовсе не напоминала типичный надел современного садовника-огородника ─ с теплицами и грядками. Это был, скорее, небольшой, уютный тенистый парк, а местами ─ даже настоящий лесок.
─ Тимофей Александрович, наша дача ─ это административная часть бывшего пионерского лагеря, а еще раньше ─ часть имения нашего купеческого семейства ─ моей прапрапрапрабабушки и её второго мужа. Да, должно быть четыре раза «пра» ─ я хорошо запомнила.
─ Ого! ─ Саморуков в сопровождении Наташи шел по узкой, неровной, извилистой земляной дорожке, ведущей от ворот куда-то в глубь участка ─ кусты цветущей сирени вокруг мешали как следует разглядеть конечную цель. ─ А как так получилось?
─ Бабушка по архивным документам долго искала это место, потом наконец-то нашла, а папа ─ через своих знакомых бизнесменов ─ помог в рассрочку выкупить землю и дом: лагерь как раз закрыли и распродавали по кусочкам. Наш дом, правда, ненастоящий…
─ Что это значит, Наташа? Он не может быть ненастоящим.
─ Настоящая дача ─ финская ─ сгорела во время Зимней войны. Остались фрагменты фундамента, я вам потом покажу ─ они там, в дальнем конце, за колодцем.
─ То есть дача, она не историческая?
─ Место историческое, а дом ─ нет, ─ Тимофей и Наташа стояли на просторном крыльце с навесом, резным парапетом и двумя узкими скамьями вдоль боковых сторон. ─ Надо разобраться с роллетой. Помогите, пожалуйста.
─ Конечно. Что сделать?
─ Подтолкните роллету вверх до упора ─ её подклинивает по весне, а мне не достать… Ага, спасибо! Теперь я открываю дверь, быстро снимаю с сигнализации и… мы вошли!
Оказавшись в прихожей дома, Саморуков снова, уже второй раз за день, убедился в обаянии «того самого», как сказала Наташа, запаха: сперва в салоне «Бьюика», теперь здесь ─ в старом деревянном доме. И если в машине Тимофей не стал комментировать свои ощущения, ─ паника не позволила ─ то здесь он не удержался:
─ Ешкин кот! Прям как в детстве: я помню, как мы в конце мая приезжали на съемную дачу, и там стоял он ─ этот самый запах! Наташа, запах из моего детства, представляешь?!
─ Из моего тоже, Тимофей Александрович: бабушка прожила здесь всего пятнадцать лет, но это больше, чем мне сейчас, и это ─ её дача… ─ Наташа отвернулась в сторону и замолчала.
─ Прости, я не хотел… ─ Саморуков не оценил последствий своей откровенности: да, их дача в Лемболово была для Тимофея почти родной, но все же и чужой ─ «хозяйской», где они гостили летом, а для Наташи…
─ Нет, я ничего. Вы только маме такое не говорите, а то она точно расплачется, ─ девочка повернулась к Тимофею, глаза её были сухи, но серьезны, а взгляд ─ испытующим. ─ Договорились?
─ Да, договорились. Еще раз прости.
─ Надо пойти закрыть ворота и взять сумки ─ мама, наверное, ждет.
На недолгое время после прибытия все увлеклись работой по дому. Саморуков с радостью включился и энергично в ней участвовал: поднимал рольставни и открывал для проветривания нараспашку окна на обоих этажах, прочищал аэраторы смесителей и менял фильтры для крана питьевой воды. Тимофей даже взялся запускать газовый котел, хотя никогда раньше такого не делал ─ пришлось сверяться с инструкцией в интернете.
Привезенные с собой инструменты по мелочи, но не единожды пригодились: в стоящей поодаль от дома «дедушкиной мастерской» ─ рубленной опрятной избушке с собственным печным отоплением ─ всё необходимое, по словам Елены, было, но его пришлось бы искать, а так у Саморукова отпала необходимость бегать туда-сюда и тратить лишнее время.
В целом же, по мнению Тимофея, дом оказался крепким, ухоженным и в хорошем состоянии.
Это была типичная двухэтажная дача постройки середины 60-х годов прошлого века: три комнаты и кухня-столовая на первом этаже; еще две скромных по площади комнаты ─ на втором, в мансарде. Наличествовали холодная и горячая вода, санузел и даже крохотная душевая ─ руководство пионерского лагеря в удобствах, очевидно, отказывать себе не собиралось.
Относительно новыми и явно из века нынешнего были те самые рольставни, бежевый деревянный сайдинг на фасадах ─ цветом точь-в-точь как заборчик у дороги ─ да кровля из натуральной черепицы. (Как впоследствии выяснилось, обновления были сделаны по настоянию и при участии Игоря, отца Наташи: он убедил новых владельцев в том, что вложения окупятся ─ не придется часто делать ремонт, что практично, а внешний вид будет радовать долгие годы. Игорь оказался прав: дача до сих пор выглядела превосходно.)
Закончив с хозяйственными хлопотами, Степановы и их гость собрались обедать на лужайке во дворе. Потом было праздное лежание в гамаках и на шезлонгах в окружении цветущих люпинов и кустов сирени, разговоры ни о чем. Затем ─ игры: блиц-шахматы, дартс и дамский преферанс. Вслед за этим ─ полдник, мытье посуды и снова гамаки с шезлонгами.
Перед самым ужином, около восьми вечера, Наташа, воспользовавшаяся отлучкой матери на кухню (а именно так это было оценено Саморуковым), вполголоса спросила:
─ Тимофей Александрович, вы прочитали работы Ацюковского? Помните, я вам ссылки пересылала?
─ Да, Наташа, я кое-что прочитал. И половину лекций посмотрел.
─ И вам не стало интересно?
─ Почему же, стало. И, полагаю, нечто важное я ухватил: наверное, Ацюковский если не помог, то как-то побудил к этому.
─ И что это?
─ Ты говорила о том, что доказательство существования мирового эфира лежит у меня в кармане, и это мой смартфон с установленными на нем навигационными приложениями.
─ Верно.
─ Так вот… Услышав от тебя об этом, я сперва удивился и даже растерялся. Потом задумался… Нет, вру: я целенаправленно не размышлял ─ оно как-то само так сложилось. Или случилось? Да не суть! В общем, мне стало ясно, что в качестве доказательства можно рассматривать корректировки эфемерид спутников навигации: бортовые эфемериды прогнозируются… ─ Саморуков сделал ударение на последнем слове, подняв для убедительности вверх указательный палец. ─ Они прогнозируются, исходя из данных предыдущих наблюдений, а это ─ чистой воды эмпирика и подгонка под требуемый результат! Где тогда теория?!
─ Тимофей Александрович, вы ─ супер! Можно пожать вам руку?! ─ каким-то удивительным образом переместившись из своего объемного гамака с кучей разноцветных подушек в нем, девочка оказалась рядом с пластиковым креслом Саморукова.
─ Можно, естественно, ─ слегка ошарашенный такой прытью Наташи, Тимофей протянул свою ладонь навстречу, ─ Спасибо! Но давай вернемся к тем намеренным (или вынужденным?) ежесуточным корректировкам. Я себя спрашиваю: почему это дальше не изучается? Ведь всё детально задокументировано!
─ Зачем им это?
─ Кому «им», Наташа?
─ Тем, кто этим занимается. Ну, летают спутники криво-косо по своим орбитам, так и пусть: внесли инженеры пару раз в день поправки в пересылаемые на Землю данные, и все довольны ─ точность определения координат вполне приемлема для практических целей.
─ Все довольны? А как же теория, расчеты релятивистских и гравитационных поправок?
─ Погрешности, мол, влияют. Да всё, что угодно! Главное, этого оказывается достаточно, чтобы охранять авторитет той самой теории.
─ Ладно… ─ Тимофей встал и бодро зашагал по лужайке вокруг стола и кресел. ─ Еще ты спросила о том, как были ориентированы интерферометры во всех опытах ─ Майкельсона-Морли и последующих. Так? Я изучил: все они были ориентированы параллельно поверхности Земли.
─ Очень логично.
─ Да, поскольку искали стационарную среду, через которую вроде как бы продирается Земля: что представляли, так и ставили эксперимент ─ пытались обнаружить «эфирный ветер», обдувающий планету. Не вышло: в отдельных опытах фиксировали нечто, но это было редко и на порядок ниже ожидаемых значений.
─ Ацюковский озвучивал и другой возможный вариант движения эфира ─ сверху вниз, по направлению к Земле.
─ Точно, я помню этот фрагмент лекции. Значит, есть смысл построить прибор, например, тот же интерферометр, который будет смотреть вверх. Кстати, если не ошибаюсь, то Ацюковскому задали именно такой вопрос, а он ответил что-то вроде: «Вперед! Пробуйте…»
─ Тимофей Александрович, он у вас есть.
─ Гм… а что у меня есть? ─ резко остановившись, низко наклонив голову, себе под нос произнес Саморуков. ─ Мой телефон вкупе с данными спутников?
─ Конечно! Просто, да?! ─ радостно рассмеялась девочка.
─ Наташа, но это значит, что…
─ Существование эфира, Тимофей Александрович, экспериментально доказано! Железобетонно доказано, а все якобы «погрешности» и есть прямое влияние потоков эфира!
─ И он, эфир, движется к Земле?
─ Я бы сказала, в неё, в Землю.
─ Почему и зачем?
─ Не знаю наверняка, но что-то важное чувствую… ─ заговорщически тихо ответила собеседница. ─ Хотите поиграть?
─ Дартс? ─ наобум предложил Тимофей, но тут же стал серьезным. ─ Однако, полагаю, ты о другом…
─ Да, о другом. Сегодня мы вряд ли сможем продолжить разговор, поэтому предлагаю вам решить типа головоломку.
─ Хорошо. Попробую. Что это за головоломка?
─ Окей. Ацюковский говорит: Земля поглощает эфир, и он там как-то пристраивается-обустраивается. Вы про это успели прочитать?
─ Успел. Меня, скажу прямо, пока не убедили предложенные Владимиром Акимовичем объяснения: я не увидел причину для такого поглощения ─ много слов про…
─ Тимофей Александрович, вы сможете её, эту причину, найти? ─ поспешно прервала Саморукова Наташа, повернувшись к дому и прислушиваясь. ─ Гипотеза о том, что Земля…
─ Наташа! Мы же с тобой договорились! ─ тон Елены, вышедшей на крыльцо с чугунной утятницей в руках, был строг и категоричен. ─ Ты забыла? Тимофей Александрович недавно болел, не нужно его сейчас загружать твоими многочисленными выдумками!
─ Мама, мы просто играли… ну, в своего рода научные шарады.
─ Дочь моя любимая! Я бесконечно рада наличию у тебя фантазии и способности находить интересное в непонятном (у меня этих качеств никогда не было), но научись-таки сдерживать себя, когда это требуется.
Саморуков успел вернуться к столу и освободить на нем место для утятницы:
─ Лена, мы просто болтали и, всё верно, играли ─ пытались разгадывать загадки. У Наташи очень хорошо получается их находить и четко формулировать!
─ О, да! ─ переложив гнев на милость, рассмеялась Елена. ─ Она такое может! И, вероятно, умеет это делать лучше всех не только в своей школе! Но теперь время раскладывать жаркое по тарелкам. Наташа?..
─ Я готова: это просто ─ и никаких загадок! Говядина по-бургундски?! М-м-м… Обожаю!..
Каким бы странным это ни показалось, но на обратном пути в город Саморуков без удержа и воодушевленно о чем-то рассказывал: о подробностях истории Рощино, узнанных из редких книг; о своих приключениях в окрестных лесах ─ на велосипеде или в походах с палаткой; о забавных историях из детства на даче в Лемболово. Никакой тревоги или даже самой легкой озабоченности по поводу небезопасной езды в антикварной машине Тимофей больше не испытывал: он наслаждался дорогой и компанией, в которой находился; ему всё искренне нравилось.
Оказавшись дома, пообщавшись и поиграв с котом, Саморуков отправился в ванную комнату, а затем спать: он немного утомился, но это ощущение было приятным.
Две мысли закончили тот долгий день Тимофея. Первая: «Похоже, я не влюблен. Тогда что со мной происходит?» И вторая: «Эфир поглощается Землей? А с ней-то что происходит?..»