Символ всегда заключает в себе больше, чем его
очевидное и сразу приходящее на ум значение.

Карл Густав Юнг

Обращаться за помощью было не к кому: в окружении Тимофея специалистов по истории или какой-либо символике ─ хоть современной, хоть древней ─ не числилось. Поразглядывав в онлайн-энциклопедиях найденные картинки, Саморуков попытался себя успокоить: «Да, Елена права, на рунических камнях, на элементах одежды и других старинных предметах этот знак встречается довольно часто, а трактовок его значений насчитывается еще больше. Но что мне это дает? Пожалуй, ничего… Почему тогда я так возбудился? Странно… А как Наташа смогла вообразить элементарные частицы в виде узлов-трилистников? Вот это еще более интересный вопрос!..»

─ Здорóво, Тимофей! Не шибко занят своей наукой? Есть вопрос на миллион, ─ Николай изображал что-то вроде мужицкой манеры разговора, почти скатываясь в жлобское просторечье. ─ Завтра вечером мы тебя ждем ─ теперь уж не отвертишься!

─ Привет, Коля! Сразу понятно, что ты на очередном объекте (хотя уже почти полночь!), а вокруг, гм, пролетариат… ─ Саморуков знал, что Николай Скворцов, муж Маши Штернлихт, имеет два высших образования ─ строительное и экономическое ─ и написанную, но в силу невеселых семейных обстоятельств так и не защищенную кандидатскую диссертацию. ─ Готов прийти, а что случилось-то?

─ Эх! Так и думал, что ты забыл! Завтра же у нас с Машкой юбилей ─ двадцать пять лет со дня свадьбы! ─ громко и демонстративно эмоционально ответил Скворцов, но затем, приглушив голос почти до шепота, спокойно добавил: ─ Про мою ситуацию ты угадал.

─ Ясно. Нет не забыл, и с Машей об этом говорили, но я думал, что мероприятие будет в выходные.

─ В выходные другое будет ─ потом расскажу. Так ты придешь? В семь ноль-ноль? И чтоб как штык! ─ снова для публики спаясничал и рассмеялся Николай.

─ Конечно, раз зовете. На тот случай с моим неприходом ты не обижайся. Я без умысла сорвал встречу: отравился чем-то…

─ Знаю… Тогда договорились, Тима! До завтра!

─ Пока, Коля…

Большинству не очень хорошо знакомых с Николаем людей было невозможно понять, как этот невысокий, худощавый, лысоватый и вообще неяркий с виду мужчина умудрился стать в своей непростой сфере коттеджного строительства практически высшим авторитетом и приобрести репутацию мощного и успешного руководителя.

Тимофею же было известно про это самое важное ─ Скворцов обладал не только талантами изобретательного инженера и въедливого экономиста, но и прирожденного, а может быть даже гениального, актера: Николай был способен до мурашек правдоподобно изображать совершенно любые эмоции и стили поведения; он превосходно подстраивался под собеседников, принимал их форму и через это добивался нужного ему результата.

Однажды Саморуков даже подумал, что он не хотел бы иметь такого врага: слишком опасным этот враг оказался бы. Зато иметь друга в лице Николая было удовольствием и радостью для Тимофея. Если кто-то мог обмануть, наврав или глупо по-тихому не выполнив обещанного, то только не Скворцов. Да и просто поболтать ни о чем с Николаем всегда было интересно: его кругозор, жизненный опыт и природный темперамент никогда не давали скучать.

Маша Штернлихт своего мужа любила, уважала и признавала за главного в семье. Она им гордилась, в том числе перед посторонними.

Дочь же, Аня, отца практически боготворила: Николай был для неё тем, кто мог во всем разобраться, всё понять и всё решить. Единственным, что мешало их отношениям представляться идеальными, ─ это чрезмерное упрямство обоих, но Маша, умеющая вовремя вмешаться и примирить двух упертых баранов, неизменно спасала ситуацию.

─ Всем привет! ─ Тимофей сам отпер дверь и вошел в квартиру юбиляров. ─ Я пришел. Почему меня никто не встречает? Ау!

─ Тима, привет! Раздевайся и проходи на кухню: я тут, доделываю салат ─ и руки грязные. Коля пошел в магазин на холодным пенным напитком, скоро вернется.

─ Чего ж не сказали? Я б по пути купил, ─ Саморуков надел тапки и погладил вышедшую из комнаты Дуняшу ─ красивейшую белую ангорскую кошку ─ виновницу отсутствия дверного звонка, которого она дико боялась, из-за чего хозяева его попросту сняли.

─ Забыли, представляешь? Николай недавно пришел домой, открыл холодильник и охнул ─ вот и пришлось бежать! ─ Штернлихт приподнялась на стуле и поцеловала Тимофея в щеку. ─ Спасибо, что пришел! Мой руки и присаживайся. Осталось покрошить помидоры и заправить всё это дело маслом с уксусом.

─ Давай и я чем-нибудь полезным займусь. Что там Рамш?

─ Спокойный. Похоже, мы с тобой не зря старались. И… спасибо, что попросил про мои отгулы ─ очень кстати пришлись.

─ Это тебе спасибо, что помогла с этими, ешкин кот, радиоактивными материалами. Слушай, забавно: если бы мы ими не занялись по воле директора, то я бы совсем не продвинулся с загадками Наташи и её узелками…

─ С чем продвинулся? ─ в кухонном дверном проеме стоял Николай с большой продуктовой торбой на плече. ─ Привет, Тима!

─ Как тихо ты подкрался! Привет, Коля! С чем я продвинулся? С узелками, которые протон и нейтрон. Маша, ты Коле не рассказала?

─ Не-а, не успела. Мужчины, давайте так: вы идете, разбираетесь с напитками и болтаете об узелках, а я тут всё спокойно доделаю. Когда будет готово, то позову на помощь ─ будете всё выставлять на стол, окей?

─ Мы и не против! ─ Николай с улыбкой подмигнул Саморукову, вытаскивая из сумки две запотевших бутылки темного стекла. ─ По первому требованию придем, имея отличное настроение и такой же аппетит!

─ Угу, кто бы сомневался! ─ рассмеялась Штернлихт. ─ Полчаса на поднятие настроения у вас точно есть. Дети ─ Аня с Костиком ─ на подходе, но пока неблизко, а гостям назначено к восьми, поэтому отдыхайте…

─ Ну, что скажешь? ─ Тимофей закончил рассказ о знакомстве с Наташей и их последующих встречах.

─ Даже не знаю… ─ Скворцов отпил немного янтарного напитка из своей толстой пузатой кружки и вернул её на журнальный стол. ─ Для начала, признаюсь, всё это удивительно, Тима! Я от тебя такого не ожидал.

─ Не ожидал? Чего именно?

─ Не пойми меня превратно, но я всегда считал тебя… ну, классическим ученым-педантом. В хорошем смысле: университетское образование, ученая степень, следование плану и общепринятому подходу, минимум попыток сойти с колеи…

─ Догматиком то есть?

─ В хорошем смысле ─ да. Я так никогда не мог: у меня импровизация сплошная ─ и, признаюсь, я тебе даже завидовал.

─ Принято, но это про меня. А что про Наташу и её гипотезу?

─ Мне сложно судить. Я в этом не разбираюсь, но про символы… знаешь, по-моему, тут что-то есть.

─ Про символы? Вот теперь и ты меня удивил! ─ Тимофей тоже отпил глоток из своей кружки. ─ Хотя, возможно, я понимаю: архитектура, декор и всякое такое…

─ Не, с профессией это никак не связано. Мы ж строим в соответствии с проектами: всё заранее придумано архитекторами и дизайнерами. Я про то, что лично меня интересовало. Помнишь, я ведь роли в театре когда-то играл?

─ Конечно, ты рассказывал ─ в самодеятельности. А потом вместе с Аней, в её школе ─ Маша хвасталась, что ты был единственным папой, кто всегда соглашался выйти на сцену с детьми.

─ Так и было. И вот, играя в театре, я не раз сталкивался с символикой. Про современную говорить смысла нет: те же дизайнеры нарисовали черт-те что. Но древняя… знаешь, мне однажды пришло в голову странное…

─ Что именно?

─ В общем, древние символы ─ они исходно, по-моему, не про магию, верования или религию. Они ─ про науку и технологию.

─ Про знания?

─ Факт! В символах эти знания зашифрованы или отражены ─ не знаю, как правильнее выразиться. Всё другое высосали из пальца интерпретаторы ─ или по глупости, или нагло присваивая себе права на ранее предложенное. Ты про узелки говорил ─ можешь показать?

─ Конечно, вот, погляди ─ это фотки тех, что связала Наташа, ─ Саморуков передал Николаю свой телефон. ─ Полистай ─ там не один снимок.

─ Интересно… Тима, ты про Мьёльнир слышал?

─ Про что?

─ Мьёльнир, молот бога Тора.

─ Из скандинавской мифологии? Тогда слышал, но какая связь?

─ Держи свой телефон. Теперь я тебе покажу кое-что, ─ Скворцов встал из кресла и прошел письменному столу. ─ Нашел… Подойди, пожалуйста, сюда, к компьютеру.

─ Иду. И что там? Какая-то непонятная безделица или штуковина…

─ Это древний амулет, в форме Мьёльнира. Изображения на нем видишь?

 ─ Гм, спирали, восьмерки и правый трилистник почти в центе.

─ И левый есть ─ он в нижней части, в перевернутом виде.

─ Да, ты прав, есть и левый. Что это значит?

─ Тима, чем был Мьёльнир?

─ Молотом.

─ «Сокрушителем», боевым молотом ─ то есть оружием. Метнешь его куда-нибудь ─ так там всё в щепки! Молнии летят, гром гремит, а сам молот раскаляется добела ─ поэтому Тор, орудуя им, надевал специальные защитные рукавицы ─ Ярнгрипер. Читал, знаю: роль хитреца Локи в театре играл, а мой приятель-верзила ─ могучего Тора.

─ Ну и?

─ Дальше попробуй догадаться сам.

─ Снова загадки разгадывать? Наташа меня постоянно проверяет на сообразительность, а теперь и ты, Коля?! ─ Саморуков с шутливой укоризной посмотрел на друга. ─ Хорошо я попробую. Что у нас есть? Оружие большой разрушительной силы. Его использование сопровождается выделением колоссального количества энергии: достигаются очень высокие значения температуры, а еще происходит ионизация газов воздуха и, как следствие, сверкают разряды ─ молнии ─ и раздается гром…

─ А теперь добавь туда же узелки и мнение о них твоей Наташи, ─ Скворцов вернулся в кресло и, лукаво улыбаясь, смотрел на прохаживающегося по комнате Тимофея.

─ Наташа полагает, что эти узелки ─ составные части ядра атома.

─ Ага, части атома!

─ Ешкин кот! Не может быть… ─ Саморуков обалдело вперился взглядом в паркет. ─ Мощное оружие… плюс структура атомного ядра? Молот Тора ─ это ядерное оружие?!

─ А может быть, средство доставки такого оружия. Похоже, древние скандинавы и германцы знали о великих силах, скрытых в этом крошечном объеме пространства ─ атомном ядре! ─ Скворцов явно был доволен собой. ─ Сакральные символы ─ они такие сакральные!

─ Но… почему все-таки молот?

─ Молот ─ это аллегория, и до нынешнего дня у меня не было никаких догадок на сей счет. Между тем, видишь, стоило от тебя услышать про версию девочки, так сразу и описание эффектов, возникающих при использовании этого оружия, стало выглядеть вполне соответствующе.

─ Ну и дела… Ты меня снова удивил!

─ Мужчины!.. Пора ─ ваш выход! ─ услышав Машин призыв, Тимофей и Николай не сговариваясь тихо вздохнули, а затем чинно и неспешно пошли на кухню.

Сидя за праздничным столом, думать и говорить о чем-либо рассудительно было невозможно ─ тосты, поздравления, добрые пожелания, воспоминания ─ серебренная свадьба все-таки… Да Тимофей и не хотел в тот вечер продолжать обсуждение чего-либо, не относящегося к поводу для встречи в доме Маши и Николая. Саморуков решил попросту отдохнуть и порадоваться за друзей.

Только одно он выяснил у Скворцова: почему празднование годовщины перенесли на сегодня. Оказалось, что всё обыкновенно и по-житейски: на выходные намечены визиты вежливости Аниных родителей к бабушке Костика Петрова и взаимный её визит к ним. В другие дни, со слов Николая, бабушка не могла: дача, замена газовых баллонов, окучивание грядок по календарю и прочие насущные заботы, а впереди ─ начало сбора урожая.

Вслед за этим Тимофей получил от друга туманное предупреждение: «Жди сюрприз. Какой не скажу, поскольку дело не моё…»

─ Тимофей Александрович, добрый день! Это Любовь Михайловна, бабушка Кости Петрова. Простите, что звоню в рабочее время и с чужого номера: телефон разрядился, будь он неладен. У вас есть время чтобы со мной поговорить? Видите ли, нужная ваша помощь в одном деликатном и неотложном деле.

─ Здравствуйте, Любовь Михайловна! Да, конечно. Я вас слушаю, ─ Саморуков занервничал. ─ У вас всё хорошо? И с Костей всё в порядке?

─ Со мной? Да, спасибо. И с Костей тоже. У нас всё замечательно, и, вы знаете, помощь нужна как раз по этой части.

─ Ох, Любовь Михайловна… По какой части? ─ Тимофей облегченно выдохнул. К тому же он вспомнил, что бабушка Кости была склонна выражать свои мысли подчас витиевато, а иногда и в дополнение к этому несколько сбивчиво.

─ Я о том, что никто не знает, где теперь Костин отец, а мне одной представлять семью жениха совершенно некрасиво. Вы могли бы составить компанию? Уверена, вам не нужно объяснять, почему это важно.

─ Составить вам компанию? Могу, но что я должен делать? ─ переключиться и вспомнить слова Скворцова о сюрпризе Тимофей не смог.

─ Ну как же, Тимофей Александрович! Это ж просто: родители невесты приходят к нам, а мы с вами к ним в гости! ─ казалось, что Любовь Михайловна была удивлена медлительным умом Саморукова.

─ Ох… ─ снова выдохнул, на этот раз уже озадаченно, Тимофей. ─ Вы уверены, что моя кандидатура… лучшая?

─ Непременно лучшая, а если не стесняться в выражениях, то она уникальна. Вы хоть и не отец, но старший друг и учитель. Сравнивать даже не с кем! Так вы мне поможете?

─ Хорошо, разумеется. К какому часу нужно прийти на Гороховую? В субботу, верно?

Костя Петров и его бабушка жили по соседству с известным всем коренным петербуржцам домом Григория Распутина ─ тем, что под номером 64 по Гороховой улице.

У такой близости с исторической достопримечательностью есть как определенные плюсы, так и очевидные минусы: с одной стороны, гостям очень легко объяснить, куда им направляться, но с другой ─ место это круглый год привлекало толпы туристов. Рокочущие и чадящие под окнами автобусы, а также неугомонные крикливые гиды доставляли определенные неудобства жильцам и мешали их обыденной жизни. Поэтому всё большее число квартир неподалеку переделывалось под дорогущие апартаменты или, напротив, под совсем дешевые многокомнатные хостелы для тех же приезжающих на несколько дней экскурсантов.

«Да, кому-то здесь не нравится жить, но другие без этого вовсе не могут: вокруг строгая питерская красота и наш настоящий город. Выходишь из дома ─ и видишь Адмиралтейство! Точно не хуже, чем у меня на Загородном», ─ Тимофею было не привыкать: с катавасией центра он давно сжился…

─ Тимофей Александрович, здравствуйте! Пожалуйста, проходите! Родители Ани скоро должны быть, а мы с вами пока немножко поболтаем, хорошо? ─ сухонькая, можно даже сказать, хрупкая и не шибко сильная с виду, бабушка Кости резко, уверенно повернулась на месте и жестом ─ помахав согнутой в локте рукой в направлении коридора ─ предложила Саморукову проследовать за ней.

─ Здравствуйте, Любовь Михайловна! А обувь? ─ Тимофей, зная неспокойный нрав этой немного странной, но всё же замечательной женщины, всегда пытался предотвращать мелкие досадные недоразумения.

─ Ой, да! Ваши тапочки в галошнице справа ─ те, что с зеленой вышивкой, с кузнечиками. Костя мне утром назвал ваш размер ─ я-то опять забыла. Догоняйте!

Оказавшись в темноватой «большой» бабушкиной комнате ─ метров двадцати, с окном, смотрящим в глухую стену неподалеку, ─ Тимофей уселся на предложенный ему венский стул подле круглого старого дубового стола.

─ Надеюсь вы хорошо добрались? Пресловутых ужасных пробок не было? ─ вежливо и как бы учтиво начала Любовь Михайловна.

─ Спасибо, отлично добрался. Я не на транспорте: до вас через проходные дворы всего десять минут ходу.

─ Правильно поступили. Тимофей Александрович, сейчас, пока мы одни, мне необходимо сказать вам главное. Последующее будет по большей части формальным пустяком, хоть и обязательным в то же время. Вы готовы слушать?

─ Гм… думаю, что готов.

─ Речь о вашей с Костей игре. Точнее, об игре с той девочкой ─ Наташей. В общем, пожалуйста, не бросайте это дело!

─ Любовь Михайловна, ну, мы пока в процессе, так сказать, ─ разгадываем мудреные детские (или вовсе недетские) загадки. Только скажите, почему вы об этом простите?

─ Почему? Потому что мой внук снова стал таким, каким он был когда-то, ─ любопытным и живым! Работа ему интересна, спору нет, но она абсолютно иное. Мне сложно судить о том, что вы обсуждаете и о чем переписываетесь. Костя рассказывает, но я филолог-грецист ─ и как гуманитарий по образованию и призванию, мало что ведаю, однако ваша игра его захватила и он… он выглядит счастливым!

─ Любовь Михайловна, возможно, дело в том, что Костя влюблен и скоро свадьба? ─ Саморуков не собирался спорить, но отрицать, по его мнению, очевидное тоже не считал правильным.

─ Свадьба, да, фактор важный, ─ старушка сперва покачала головой, а сразу вслед за этим помотала ею из стороны в сторону, ─ но лишь один из нескольких, где все-таки главный ─ это ваша с Наташей игра.

─ Вы так думаете?

─ Конечно! С чего бы тогда ночами напролет лазать по интернету и рассматривать изображения символов?! Поймите правильно: я вовсе не шпионю, но сплю я плохо, поэтому иногда заглядываю в Костину комнату, когда прохожу мимо… Словом, он радуется возможности узнавать, изучать и догадываться!

─ Это здорово, я рад, но… подождите, Любовь Михайловна… Вы сказали, что Костя читает про символы?

─ Вне сомнения, про кельтские символы ─ узлы-трилистники. Они были у него на экране компьютера. А изучение символов ─ захватывающее занятие! Что, по-вашему, есть любой символ?

─ Гм… ну, некий знак, который наносится на…

─ Нет, Тимофей Александрович! Символ гораздо объемнее по своей сути, чем знак. Вы, конечно, можете мне возразить, указав на то, что наш русский «символ» происходит от древнегреческого σύμβολον (symbolon), но дело в том, что, во-первых, слово σύμβολον имеет не только значение «знак», а и другое ─ «намек», во-вторых же, оно является производным от глагола συμβάλλω (symballo), у которого семантическая широта много больше: «накоплять», «соединять», «собирать», «объяснять» и даже «разговаривать»!

─ То есть символ можно трактовать как некое вместилище знания и… средство передачи его другим людям?

─ Да, это не просто какой-нибудь там затейливый чудной рисунок. Символы несут в себе смыслы, порой невидимые на первый взгляд. Нужно не лениться сопоставлять меж собой факты: где и как начертан символ, какие у него соседи (то есть другие изображения), известно ли что-то схожее в иных сферах деятельности? Увы, мы этого не делаем. Всё, что касается объектов или изображений с неясным происхождением или неочевидным толкованием, мы привычно списываем на верования, обряды и художественный вымысел. Хотя, безусловно, так поступать гораздо проще…

─ Не возразишь, так и происходит.

─ Это глупо, Тимофей Александрович! Хотя бы потому, что искать в символах скрытые знания крайне увлекательно! Вы уже нашли нечто этакое ценное в ваших узлах и их переплетениях?

─ Про узлы-трилистники мне кое-что объяснили, а про переплетения слышу впервые… ─ Саморуков недоуменно нахмурился.

─ Поговорите с Костей. Не сомневаюсь, он с ней это обсуждал.

─ С кем обсуждал?

─ С Аней, разумеется! Она же специалист.

─ Специалист? Аня? Я не понимаю…

─ Текстиль, материя, кружева… О, вот и они! ─ едва заслышав негромкую трель дверного звонка, Любовь Михайловна бодро поднялась и направилась в прихожую. ─ Тимофей Александрович, пойдемте встречать гостей. Мы должны делать это вместе: таков обычай, принятый в нашей семье.

Любовь Михайловна оказалась права: последовавшее за разговором в её комнате, обернулось по большому счету делом формальным и надуманным. Все знали и давно неплохо понимали друг друга, поэтому иначе как совершением ритуала или дружескими посиделками такое общение назвать было нельзя: приветствия, чаепитие, разговоры о погоде и книжных новинках.

На следующий день, то есть в воскресенье, всё повторилось, но уже при хозяйничании Штернлихт и Скворцова, а гостями были Тимофей и бабушка Кости. Обсуждали то же, однако краем таки задели важное ─ организацию свадьбы.

Попытка Саморукова выяснить у Кости новое и интересное о древних символах-узлах провалилась: Петров только начал читать про трилистники (и то по ночам ─ днем некогда); об их связи с кельтской символикой он не знал вовсе и с Аней по этому поводу, естественно, говорить не мог ─ не было причины. «Бабушка всегда хочет видеть меня умнее, чем я есть на самом деле. Что поделаешь ─ любимый и единственный внук», ─ мягко и тепло подытожил бывший аспирант.

Считать два выходных дня потраченными зазря Саморуков не собирался, а потому свои вечера он посвятил ознакомлению ─ хотя бы самому беглому ─ с историей и культурой кельтов: «Что ж, значит, придется немного поднапрячься, а потом и с Аней можно будет об этом поговорить ─ вдруг Любовь Михайловна угадала верное направление?..»